Р.Д. Лапшин (Центральная научно-исследовательская лаборатория Нижегородской государственной медицинской Академии, Н.Новгород, Россия)
Немного истории.
В 1946 г. в лесостепной зоне Западной Сибири было открыто вирусное заболевание (семейство Bunyaviridae, род Hantaan), получившее название омской геморрагической лихорадки с почечным синдромом (ОГЛПС) (Чумаков, 1948). Эпизодические вспышки заболеваний людей этим зоонозом в 1948-50 гг. вызвали повышенный интерес к изучению вопросов борьбы с ним. Изучением ОГЛПС активно занялся коллектив Омского научно-исследовательского института природноочаговых инфекций Министерства здравоохранения РСФСР.
В 1954 г. в лесной зоне Индии обнаружено новое вирусное заболевание близкое к ОГЛПС. Открытие близких по своим биологическим свойствам и антигенной структуре вирусных заболеваний в удаленных друг от друга на огромные расстояния регионах позволило предположить, что в создании новых вирусных очагов немалая роль принадлежит перелетным птицам, которые являются как непосредственно носителями вирусных инфекций, так и переносчиками их носителей, таких как клещи (Левкович, 1963; Нецкий, 1966; Нецкий и др., 1966).
В 1963 г. Биологическим институтом Сибирского отделения Академии Наук СССР совместно с Омским НИИ природноочаговых инфекций и Лабораторией по арбовирусам СССР в соответствии с программой Всемирного общества здравоохранения (ВОЗ) начата работа по изучению роли птиц в распространении арбовирусных инфекций (Данилов, Федорова, 1966; Данилов, 1976). В ходе работы изучалась иммунная прослойка птиц на модельных участках путем реакции гемагглютинации (РПГА), контактность птиц, возможности инфицирования или иммунизации птиц алиментарным путем, их чувствительность к вирусу ОГЛПС и т.п. Спонтанное вирусоносительство ОГЛПС в Новосибирской области было установлено у нескольких видов мелких млекопитающих (Харитонова, Хаджиева, 1966; Леонов и др., 1969). Учитывая наиболее тесные связи с мелкими млекопитающими у хищных птиц, основной упор был сделан именно на изучение этой группы птиц. Тем не мене в Северной Кулунде наличие антител к ОГЛПС обнаружено у 34 из 84-х видов птиц (в том числе 5 видов хищных птиц и сов), причем среди птиц иммунизированных к ОГЛПС доминировал скворец (Sturnus vulgaris) (Данилов, 1976). Эксперименты по инфицированию хищных птиц дали основание полагать, что хищные птицы в эпизоотологии ОГЛПС существенной роли не играют. Вместе с тем способность их инфицироваться вирусом трансмиссивным и алиментарным путем свидетельствуют о возможности участия пернатых хищников в циркуляции вируса ОГЛПС в природе, но учитывая их низкую численность, можно предполагать что эта роль крайне ничтожна. В ряде случаев, инфицирование ведет к появлению у пернатых хищников специфических к вирусу ОГЛПС антител (Харитонова и др., 1969; 1972).
Интерес к изучению арбовирусов продержался почти 10 лет и угас к середине 70-х гг. К этому времени уже были разработаны сыворотки к ОГЛПС, клещевому энцефалиту и ряду других вирусных зоонозов, а меры борьбы с переносчиками этих заболеваний с помощью пестицидов приобрели катастрофические масштабы. К несчастью о птицах в это время забыли, поставив некоторые виды на грань выживания. В результате мер борьбы с переносчиками ОГЛПС (водяная полевка и др. виды грызунов) и клещевого энцефалита (таежный клещ) в Западной Сибири были подорваны популяции большого подорлика (Aquila clanga) и сапсана (Falco peregrinus) (Данилов, 1976), причем численность последнего так и не восстановилась спустя 40 лет.
Птичий грипп.
Вирус птичьего гриппа (семейство Orthomyxoviridae, род Influenzavirus A) был впервые выделен в Италии в начале XX века и долгое время считался для человека безвредным. Основные работы по его изучению велись специализированными ветеринарными лабораториями, работающими на пищевую промышленность. Однако уже в 60-х годах на фоне пика интереса к арбовирусам некоторые ученые стали обращать внимание на перенос вирусов гриппа птицами. В 70-х гг. доказывается локализация высокопатогенных форм гриппа А в околоводных птицах, мигрирующих через Северную Америку (Slemons et all., 1974; Slemons, Easterday, 1977) и их общность с человеческими формами гриппа, эпидемии которого в 1918 г. унесли жизни от 20 до 40 миллионов человек и нескольких тысяч в 1950-60-х гг. (Scholtissek et all., 1978; Webster et all., 1992), однако это не вызывает должного внимания общественности и остается достоянием лишь узкого круга специалистов.
Первое свидетельство о заражении человека вирусом «птичьего гриппа» было получено из Гонконга в 1997 году, когда вид H5N1 вызвал заболевание 18 человек, 6 из которых умерли. Этот период можно считать началом моды на «птичий грипп». Вот тут то и всплыли прежние исследования ученых о переносе гриппа птицами, эпидемии «испанки» близкой к птичьему гриппу и т.п. Средства массовой информации быстро подхватили новую идею и началась «раскрутка эпидемиологических страшилок», в которую стали вовлекаться высокопоставленные чиновники, а благодаря им, из бюджетов различного уровня выделяться финансовые средства на решение проблемы птичьего гриппа. Но на фоне быстро развивающихся событий мало кто задумался над масштабами проблемы, которые характеризует нижеследующая информация. Случаи заболевания людей вирусом H5N1, начавшиеся в 2003 году, зарегистрированы в девяти азиатских странах: Вьетнам, Камбоджи, Китай, Индонезия, Лаос, Пакистан, Республика Корея, Таиланд, Тайвань и Япония. По данным ВОЗ, жертвами H5N1 стали почти 100 человек (более 50% умерли). По данным Министерства здравоохранения России столько же человек умерло в 1997 гг. от ОГЛПС и ее осложнений преимущественно в Поволжье, а было госпитализировано в общей сложности более 3 тыс. человек, большинство в Самарской области. Однако случаи заболевания птичьим гриппом вызвали ажиотаж во всем мире, а вспышка ОГЛПС прошла незамеченной даже правительством России.
Птичий грипп в России.
В 2004 г. на страницах средств массовой информации появились первые предпосылки появления птичьего гриппа в России – «специалисты» прогнозировали занос патогенных форм вируса птичьего гриппа птицами, возвращающимися с азиатских зимовок в места гнездования в Сибири. И вот в 2005 г. птичий грипп пришел, а точнее сказать стремительно прилетел в Россию. Все, как ни странно, началось с российской родины изучения арбовирусов – Новосибирской области. 22 июля 2005 г. в с.Суздалька Доволенского р-на погибло более 500 домашних птиц. Анализ проб, взятых у погибших птиц, дал положительный результат на наличие высокопатогенной формы H5N1. С 22 июля по 7 октября 2005 г. вспышки птичьего гриппа в среде домашних и диких птиц наблюдались в Новосибирской, Омской, Тюменской, Курганской, Челябинской областях и Алтайском крае. Затем птичий грипп добрался до Калмыкии, Тульской области и далее Турции и Румынии. Наиболее полные данные о локализации вспышек заболевания можно обнаружить в картографическом материале на сайте о птичьем гриппе (1). В рамках проекта по мониторингу птичьего гриппа в популяциях диких птиц в августе-сентябре 2005 г. были собраны пробы 466 особей 33 видов диких птиц. 4,7% особей из Новосибирской, Омской, Тюменской, Курганской, Челябинской областей и Алтайского края оказались носителями H5N1 (рис. 1). Помимо этого носителями H5N1 оказались 4 птицы из 74 (5,4%) добытых в Томской области, 1 в Пермской области и 4 из 32 птиц (12,5%) в Калмыкии. Основными носителями вируса птичьего гриппа оказались околоводные и водоплавающие птицы. Основная причина этого кроется в том, что именно они преимущественно добывались для взятия проб. Из хищных птиц в рассматриваемую выборку попали лишь две особи двух видов (лунь и канюк), причем канюк (Buteo buteo), добытый 15 августа 2005 г. в Тюкалинском районе Омской области оказался носителем H5N1 (Brown et all., 2005).
В Новосибирске 5-7 октября 2005 г. проходила встреча российских и зарубежных специалистов по проблеме распространения птичьего гриппа, на которой обсуждалась проблема гибели диких птиц от птичьего гриппа. На встрече заведующий лабораторией популяционной экологии ИСЭЖ СО РАН А.К. Юрлов обращал внимание собравшихся на отсутствие регистрации случаев повышенной смертности диких птиц на водоемах Барабинской низменности в Новосибирской области в 2005 г. и отсутствие корреляции вспышек гриппа в среде домашних птиц с пролетом диких птиц. Тем не менее, СМИ передали информацию с точностью до наоборот.
После сопоставления полученных данных даже далеким от биологии и географии людям становится понятно, что Западная Сибирь является природным очагом H5N1, на это указывают как широкий спектр видов-носителей, включая здоровых птиц, так и широта распространения носителей. Ситуация практически идентична таковой с ОГЛПС и известна многим вирусологам страны. Тем не менее, некоторыми специалистами активно пропагандируется гипотеза стремительного разноса птицами вируса птичьего гриппа по всей Северной Евразии менее чем за год. Зачем?
Некоторые аспекты моды на птичий грипп.
С 80-х гг. система финансирования деятельности ученых различных биологических специальностей (орнитологов, эпидемиологов и др.) рухнула, и они оказались невостребованными, но спустя 20 лет пробил их «звездный час» и многие не удержались и ухватились за спасительную соломинку, боясь оказаться за бортом процесса. В нашу жизнь бурно ворвался птичий грипп.
PR-компания по популяризации проблемы птичьего гриппа в 2005 г. достигла своего апогея. Теперь мало кто в России не знает, что такое птичий грипп и «с чем его едят». И самая главная причина «раскрутки» проблемы – деньги. СМИ получают деньги за освящение проблемы, потому что она актуальна и востребована. Ученые получают деньги пока эта проблема актуальна и востребована. Этот порочный круг поддерживается политиками, которые имеют свои проценты с выделяемых из бюджета сумм на раздуваемую проблему.
Сколько, где и когда птичьего гриппа будет найдено тоже целиком и полностью зависит от денег. Чем больше денег, тем больше птичьего гриппа. Сегодня птичий грипп найдем у птиц, а если денег дадут больше, то можно его будет найти у свиней и коров. Собственно сугубо уровнем финансирования определяется то, что практически все регистрации птичьего гриппа в Западной Сибири локализованы вдоль автотрассы Челябинск-Новосибирск – поездить шире в поисках птичьего гриппа пока не хватило средств.
На фоне истерии по поводу птичьего гриппа активизировались противники и сторонники охоты на птиц. Сторонники пытаются провести в виде постановлений местных органов власти снятие ограничений на охоту на водоплавающих и околоводных птиц, мотивируя это тем, что истребление птиц существенно сократит распространение птичьего гриппа (это уже случилось в Хабаровске). Противники пытаются запретить охоту, мотивируя это тем, что охота лишь увеличит рассеивание больных птиц по территории и увеличит площадь заражения. Предложения о запрете охоты на птиц, хотя бы весенней, более гуманны, но ни те, ни другие не имеют ничего общего с решением проблемы распространения птичьего гриппа.
Традиционно, решая свои проблемы и спекулируя птичьим гриппом, люди забыли о птицах.
Птицы и птичий грипп.
Циркуляция вируса птичьего гриппа в популяциях диких птиц это такая же норма, как и циркуляция любого другого вируса гриппа в популяциях любых других живых существ на нашей планете. И вирусы и их носители постоянно эволюционируют. Появляются новые формы вирусов, следом в популяциях носителей формируется иммунитет к ним. От момента появления новой формы вируса до формирования иммунитета в популяциях носителей проходит время, в ходе которого наблюдается отход определенной части особей. Это и есть естественный отбор. В природе существует масса механизмов, поддерживающих равновесие модели вирус-носитель. Еще не доказано ни одного случая вымирания вида по причине эпизоотии.
Даже если на зимовках птиц, где они концентрируются с высокой плотностью, наблюдается вспышка заболевания, то в период пролета к местам гнездования, происходит изъятие больных птиц хищниками, а в местах гнездования, где большинство птиц не образует скоплений, массовая передача вируса исключена. Индикаторная группа – это колониальные птицы. Они в первую очередь страдают от эпидемий вирусных инфекций и по наличию повышенного отхода в колониях можно судить о вспышках тех или иных заболеваний. Пожалуй, минимальной группой риска являются хищные птицы, имеющие одну из самых низких плотностей на гнездовании.
Основным «рассадником» инфекции, в том числе и птичьего гриппа, являются домашние птицы, особенно население птицефабрик. Домашние птицы образуют скопления с высокой плотностью и подвержены быстрому заражению в больших количествах. Перенос вируса от домашних птиц к диким и его разнос на огромные расстояния происходит в результате контакта домашних птиц с дикими.
В России нет ни одной ПТФ, на которой бы полностью исключался контакт домашних птиц с дикими. Даже если исключен контакт с околоводными и водоплавающими птицами, то он имеется со скворцами и воробьями, которые в той же мере являются переносчиками вируса птичьего гриппа, как куры, утки и гуси. Скворцы посещают птицефермы как на зимовках в Азии, так и на местах гнездования в Сибири и являются наиболее перспективными прямыми переносчиками H5N1.
Хищные птицы и птичий грипп: есть ли угроза?
Гибель домашней птицы от гриппа на птицефермах наблюдалась всегда. На большинстве ПТФ России трупы птиц не сжигаются, а выбрасываются на свалки и доступны для диких птиц. Вокруг большинства ПТФ в Западной Сибири формируются гнездовые поселения коршуна (Milvus migrans) плотностью до 10-30 гнезд/км2, которые питаются отбросами с ПТФ, включая трупы взрослых птиц и цыплят. Тем не менее, массовая гибель птиц на ПТФ, особенно в весенний период, лишь способствует увеличению успеха размножения коршунов, гнездящихся поблизости от этих ПТФ. К птицефермам тяготеют на гнездовании и такие крупные пернатые хищники, как могильник (Aquila heliaca), орлан-белохвост (Haliaeetus albicilla). Для них трупы домашних птиц не являются определяющими в питании, в отличие от коршунов, но все же входят в разряд желанной добычи.
Орлан-белохвост является основным потребителем больных водоплавающих и околоводных птиц в Западной Сибири, при этом, несмотря на регулярные вспышки заболеваний в скоплениях линяющих уток, в ходе которых погибает до 20% особей, орланы, питающиеся утиным отходом, процветают. До сих пор не известно случаев исчезновения гнездовий орлов или скоплений коршунов близ ПТФ, на которых регистрировалась массовая гибель поголовья домашних птиц. Тоже самое можно сказать и о гнездовьях, расположенных в районах регулярной гибели дикой водоплавающей птицы. Видимо еще менее вероятно массовое заражение от больных птичьим гриппом жертв таких типичных орнитофагов, как тетеревятник (Accipiter gentilis), сапсан (Falco peregrinus), дербник (Falco columbarius), длительное время эволюционирующих вместе с жертвами и имеющих иммунитет к вирусным инфекциям жертв. Интересно то, что весь «новоявленный очаг» птичьего гриппа в Западной Сибири, является центром разнообразия и максимальной численности пернатых хищников (Смелянский, 2005; Карякин и др., 2005).
Все вышесказанное не значит, что хищные птицы не гибнут от птичьего гриппа. Как уже было доказано в ходе работы с ОГЛПС, при вспышках вирусной инфекции в популяциях грызунов гибнет до 30% потенциальных жертв хищников и некоторое количество самих хищных птиц, однако это не вызывает массовой гибели хищных птиц. Можно с уверенностью сказать, что распространение птичьего гриппа не таит в себе опасности для пернатых хищников. Основная угроза хищным птицам в условиях эпидемии птичьего гриппа, может исходить лишь от человека, борющегося с птичьим гриппом неадекватными методами.
Человек и птичий грипп.
Несмотря на локализацию птичьего гриппа H5N1 в Западной Сибири, случаев заболевания у людей не зафиксировано. Среди вирусологов до сих пор нет единого мнения о патогенности для человека сибирской формы.
В мире случаев заражения человека от человека птичьим гриппом не зафиксировано, таким образом группа риска – это люди, ежедневно контактирующие с птицей в больших ее скоплениях. Сторонники быстрой мутации вируса пугают возникновением аналога «испанки». Несомненно, это нельзя исключать, однако пока это остается лишь перспективным сюжетом для голливудских фильмов. От формы переносимой птицами до формы, передающейся от человека к человеку, вирус эпидемии 1918 г., унесший миллионы человеческих жизней, прошел длинный путь мутации в среде млекопитающих (Fanning et all., 2002).
Рекомендации.
Пока PR-щики раскручивают компанию по проблеме птичьего гриппа, лоббисты выбивают деньги на решение этой проблемы, вирусологи создают вакцины, а эпидемиологи собирают пробы, орнитологам стоит подумать о своей позиции относительно охраны птиц в условиях повышенного интереса к проблеме птичьего гриппа.
Эксперты ВОЗ, организации пищевой промышленности и сельского хозяйства при ООН (ФАО), Всемирной ветеринарной организации и Международного центра по эпизоотиям пришли к выводу, что контролировать заражение птичьим гриппом в популяциях диких птиц невозможно и такие попытки бессмысленны. Уничтожение диких птиц не может быть эффективно для того, чтобы остановить распространение заболевания, и более того, оно может иметь противоположный эффект (2). Многолетний опыт борьбы с носителями зоонозных инфекций в СССР показывает безуспешность этих мероприятий даже по отношению к грызунам, ведущим оседлый образ жизни, а в случае с птицами такие меры абсолютно бессмысленны.
Таким образом, в свете рекомендаций международных организаций и на основе предыдущего опыта нашей страны, органам власти субъектов РФ можно рекомендовать:
— не принимать никаких мер по регулированию численности диких птиц,
— обратить внимание на усиление мер контроля в сфере промышленного птицеводства, особенно по изоляции инфицированных птиц и утилизации их трупов.
Литература:
Данилов О.Н., Федорова Т.Н. Наличие у птиц антител к вирусным заболеваниям в очагах ОГЛ. – Роль перелетных птиц в распространении арбовирусов. Новосибирск, 1966. С.55-60.
Данилов О.Н. Хищные птицы и совы Барабы и Северной Кулунды. Новосибирск: Изд-во «Наука», 1976. 158 с.
Карякин И.В., Смелянский И.Э., Бакка С.В., Грабовский М.А., Рыбенко А.В., Егорова А.В. Крупные пернатые хищники Алтайского края. – Пернатые хищники и их охрана, 2005. № 3. С.28-51.
Левкович Е.Н. Мировое распространение арбовирусных инфекций и роль птиц в создании природных очагов. – Зоогеография суши. Ташкент, 1963, С.170-171.
Леонов Ю.А., Барабаш Л.А., Харитонова Н.Н. Значение фоновых видов мелких млекопитающих Северной Кулунды в эпизоотологии ОГЛ. – Перелетные птицы и их роль в распространении арбовирусов. Новосибирск, 1969. С.322-327.
Нецкий Г.И. Современное состояние природных очагов омской геморрагической лихорадки и очередные задачи изучения роли перелетных птиц в распространении арбовирусов в районе западная Сибирь – Индия. – Роль перелетных птиц в распространении арбовирусов. Новосибирск, 1966. С.12-16.
Нецкий Г.И., Федорова Т.Н., Русакова О.Е., Данилов О.Н., Бусыгин Ф.Ф., Мальков Т.Б., Богданов И.И. Вопросы изучения роли перелетных птиц в распространении арбовирусов в связи с проблемой омской геморрагической лихорадки в Западной Сибири. – Клещевой энцефалит, кемеровская клещевая лихорадка, геморрагическая лихорадка и другие арбовирусные инфекции. Материалы XI научной сессии Института полиомиелита и вирусных энцефалитов. М., 1966.
Смелянский И.Э. Алтайский край – будущее одного из крупнейших российских очагов разнообразия пернатых хищников зависит от природоохранных мер. – Пернатые хищники и их охрана, 2005. № 3. С.18-27.
Харитонова Н.Н., Хаджиева Т.М. Выделение арбовирусов от ондатры, других грызунов и насекомоядных в Карасукском районе Новосибирской области. – Ондатра в Западной Сибири. Новосибирск, 1966. С.141-142.
Харитонова Н.Н., Данилов О.Н., Леонов Ю.А. Значение хищных птиц в очагах омской геморрагической лихорадки (ОГЛ). – Тезисы докладов 5-го симпозиума по изучению роли перелетных птиц в распространении арбовирусов. Новосибирск, 1969. С.86-87.
Харитонова Н.Н., Данилов О.Н., Леонов Ю.А. Значение хищных птиц в очагах омской геморрагической лихорадки. – Трансконтинентальные связи перелетных птиц и их роль в распространении арбовирусов. Новосибирск, 1972. С.353-355.
Чумаков М.П. К итогам экспедиции Института неврологии по изучению омской геморрагической лихорадки (ОГЛ). – Вестн. АМН СССР, 1948, № 2, С.19-26.
Brown I., Gaidet N., Guberti V., Marangon S., Olsen B. Rapport De Mission. Mission to Russia to assess the avian influenza situation in wildlife and the national measures being taken to minimize the risk of international spread. World Organisation for Animal Health. 2005. 29 p.
Fanning T.G., Slemons R.D., Reid A.H., Janczewski T.A., Dean J. and Taubenberger J.K. 1917 Avian Influenza Virus Sequences Suggest that the 1918 Pandemic Virus Did Not Acquire Its Hemagglutinin Directly from Birds. Virology 76, 15. 2002. P.7860–7862.
Scholtissek, C., W. Rohde, V. von Hoyningen, and R. Rott. On the origin of the human influenza virus subtypes H2N2 and H3N2. Virology 87, 1978. P.13–20.
Slemons, R. D., and B. C. Easterday. Type-A influenza viruses in the feces of migratory waterfowl. J. Am. Vet. Med. Assoc. 171, 1977. P.947–948.
Slemons, R. D., D. C. Johnson, J. S. Osborn, and F. Hayes. Type-A influenza viruses isolated from wild free-flying ducks in California. Avian Dis. 18, 1974. P.119–124.
Webster, R. G., W. J. Bean, O. T. Gorman, T. M. Chambers, and Y. Kawaoka. Evolution and ecology of influenza A viruses. Microbiol. Rev. 56, 1992. P.152–179.
Рис. 1. Карта локализации вспышек H5N1 в Азии и Западной Сибири.
Fig 1. Map of H5N1 avian influenza outbreaks in Asia and Western Siberia.
(1) http://www.fluwikie.com/index.php?n=Main.OutbreakMap
Контакт:
Роман Д. Лапшин,
Центральная научно-исследовательская лаборатория Нижегородской государственной медицинской Академии,
603950, Россия, Н.Новгород,
пл. Минина, 1
Тел. (8312) 78-45-74
E-mail: lapchine @ mail.ru
Contact:
Roman D. Lapshin Ph.Dr.,
Central Research Laboratory of Nizhny Novgorod State Medical Academy,
603950, Russia, N.Novgorod,
Minina sq., 1
Ph. (8312) 78-45-74
E-mail: lapchine @ mail.ru
Статья любезно предоставлена и публикуется с разрешения журнала «Пернатые хищники и их охрана«